Академия магов.Первые уроки. - Страница 182

182

Однако вскоре понял, что соперник ему не по зубам. И старше на два года, и язык подвешен, и предки из продвинутых – не в пример его пролетарскому происхождению. Жалкие потуги исправить положение потерпели крах; он так и не набрался смелости объясниться в своих чувствах. Оставалось лишь бессильно наблюдать, как Ириша уходит все дальше, поддаваясь чарам коварного соблазнителя.

И в какой-то момент наваждение исчезло; маятник качнулся в обратную сторону. И что он в ней нашел – такая же, как все, есть и поумнее, и покрасивее. Теперь он наоборот, хотел видеть ее как можно реже, и не общаться вовсе, как бы платя такой монетой за унижение. Ему казалось, что одноклассники за спиной вовсю злословят по его поводу, посмеиваясь над незадачливым влюбленным. И потому на некоторое время вообще ушел в себя, зацементировавшись в собственную скорлупу и сведя к минимуму общение с окружающим миром.

Но – обилие новых событий и впечатлений постепенно залечило полученные раны; он вновь мог радоваться жизни. Пережитое оставило лишь рубец на душе, напоминавший о себе время от времени тягостным ноющим ощущением тоски и разочарования. Брат, помнится, сказал тогда, что его ошибкой стало слишком прямолинейное выражение своих симпатий. Ну и, само собой, затянутость в развитии отношений. Ирина привыкла к нему и перестала бояться потерять. А скорей всего – никакой влюбленности с ее стороны и не было вовсе, она лишь благосклонно воспринимала ни к чему не обязывающие знаки внимания (ну какая же девчонка откажется?), и когда появился более конкретный объект – тут же переключилась на него. Эрик гнал от себя прочь подобные мысли, отказываясь даже самому себе признаться, что остался в дураках, и тем более – что его использовали как последнего лоха для решения учебных проблем. Однако глубоко внутри все же оставалось сомнение, что и с ее стороны присутствовал хоть какой-то намек на чувства.

Тем не менее, советом брата он воспользовался, пусть и не делая его руководством к действию. И убедился, что тот имеет под собой разумную основу – держась несколько отстраненно, он встретил и ответный интерес со стороны представительниц прекрасного пола. Вин, сама застенчивая по натуре, нашла изящный выход, пригласив его тогда на свидание анонимной запиской. В чем призналась некоторое время спустя; впрочем, к тому времени Эрик почти не сомневался насчет авторства. Да и Лиэнна фактически первой шагнула навстречу, предложив сделать их отношения более дружескими.

Кстати, очередной день Святого Валентина на носу, пора подумать о валентинках. Интересно, а Вин в курсе существования такого праздника и сопутствующих ему ритуалов? Скорей всего да – традиция его празднования давно уж известна во всех уголках земного шара. А если так – наверняка сделает подарок с сердечком, и получится крайне некрасиво, если ему нечем будет отдариться в ответ. Придется поломать голову.

Почти сразу мозг переключился на рассуждения – а любишь ли ты Вин? И чем готов пожертвовать ради нее? Обжегшись на молоке, как известно, дуют на воду – чтобы не обмануться вновь, он слишком сдерживал эмоции. И потому мучился сомнениями – действительно ли влюблен, или теперь уже он лишь позволяет себя любить? И если так, то что ему делать? Он совершенно искренне не желал причинять страданий другому человеку, помня, каково чувствовать себя обманутым и отвергнутым. И пусть его не терзает дикая, почти животная страсть – китаянка действительно ему нравится, и он не хотел бы терять ее или менять на кого-то другого.

Брат на его месте, скорей всего, не мучился бы душевными переживаниями – давно бы уж разработал план, как затащить Вин в постель. Наверняка смог бы преодолеть и ее упорство во время их тогдашнего ужина вдвоем. Да еще не побрезговал бы и Лиэнной, стоило той только намекнуть на дружеское расположение. Однако в последнем случае велика вероятность, что коса все-таки найдет предназначенный лично ей камень – едва ли англичанка предложит тому свою дружбу, быстро распознав фальшивую сущность заверений в невозможности жизни без объекта воздыхания. И выскажется со всем откровением, после чего у братца пропадет вообще какое-либо желание к ней. Впрочем, вряд ли тот сильно огорчится, рассудив просто – ну ее на фиг, эту правдолюбку, была бы еще писаная красавица, а то так себе, проще переключиться на более доступную цель. Эрик прекрасно знал, что донжуанский список его брата так и не смог пополниться некоторыми не особо сговорчивыми подругами, и о них тот после расставания предпочитал не вспоминать вообще. А если и упоминал, то язвительно или с насмешкой. И лишь об одной до сих пор отзывался с теплой грустью – Эрик подозревал, что именно в ее отношении брат испытывал чувства, близкие к истинным. Так что, если не все доступно даже признанным ловеласам, что уж про него говорить.

Так рассуждал наш герой, утешившийся в конце концов мыслью, что каждому свое. Зато он здесь, а братан так и остался в Игримске простым работягой. Даже прикати он в Голдтаун поступать в институт, едва ли оказался бы в Академии. С его-то грубовато-материалистическим представлением об окружающем мире и почти полным отсутствием отвлеченного воображения и романтического настроя. Так что еще посмотрим, кто в итоге останется в выигрыше.

Правда, перед его глазами маячил пример, когда люди, не имеющие никакого призвания к таинствам магических наук (а скорей всего – вообще каким-либо ученым премудростям) все же оказались на Санта-Ралаэнне. Вспомнив про янки, он ощутил внутреннее беспокойство, особенно после размышлений о превратностях любви – как если бы дотронулся языком до больного зуба. Конечно, не пристало ему, зеленому первокурснику, сомневаться насчет вменяемости волшебника, приславшего сюда на учебу этих дармоедов, но уж больно выбор странный… Неужели во всей Америке не нашлось более достойных личностей? Как-то не верится. Тем более что Джо и Сандра тоже оттуда, однако вполне вменяемые.

182